Фигурки Kotobukiya One Coin Figure Lamento BEYOND THE VOID

[Demonex666]

Добрый день!
Продаю свои фигурки, комплектом, 10 фигурок в коробке: 1 вскрытая (Рай), остальные запечатанные.
Желательно все в одни руки. Цена договорная.

Доставка Почтой России, транспортной компанией СДЭК или службой Boxberry за счет покупателя.

@темы: Объявление, Стаф

---

Небольшое поздравление с НГ 2018!

[Mild]

С Новым Годом!

еще 2 шт.

Другие фандомы из поздравления где-то тут под снежинками)

@темы: Изображения

---

Сомения

[Силури]

Название: Сомнения
Автор: Силури
Фандом: Lamento – Beyond the Void
Персонажи: Бардо/Коноэ
Рейтинг: PG-13
Жанры: хотела флафф, а получился недоангст какой-то
Размер: драббл
Краткое содержание: Вечер после тяжелого рабочего дня.
Размещение: с разрешения автора
Примечание: Открыта диалогу и конструктивной критике.

Бардо опускается на скамейку. Прислоняется спиной к стене, вытягивает ноги и откидывает назад голову. Он устал; сегодня у них был очень напряженный день. Что поделаешь, его ресторанчик становится все популярнее. Комнаты на верху частенько пустуют, а вот перекусить к ним захаживает все больше народа. Приходят целыми семьями, с женами и детьми, заказывают места заранее, отмечают какие-то свои маленькие праздники. Бывает у него и шумная молодежь, и взрослые коты, решающие разные дела. О его заведении идет хорошая слава. Драк и сильных попоек он не допускает.
Вряд ли причина этого кроется в том, что его стряпня стала лучше. Скорее всего, дело в молодом помощнике. Невысокий и тонкий, Коноэ ловко перемещается между столами с тарелками и кружками, легкими, изящными движениями, даже если торопится. Внешняя беззащитность контрастирует с четко ощущающейся внутренней силой. На спокойном лице почти всегда играет улыбка, но глаза говорят о том, что этот кот умеет постоять за себя и будет драться до последнего. Такой контраст притягивает, и однажды засмотревшись, уже невозможно отвести взгляд… Да что там, Коноэ попросту красив – светлые волосы, чистые и нежные черты. Поэтому Бардо прекрасно понимает девушек, которые поддаются очарованию, и парней, желающих проверить на прочность.
Бардо вздыхает. В груди поднимается какое-то неприятное чувство. Ревность? Нет. Он прекрасно знает, на что она похожа, испытывал в ранней юности. Скорее это напоминает уныние, помноженное на неверие в себя. Хочется лечь на пол и не шевелиться. Неужели так говорит прошлое, с которым он смирился, но которое, по всей видимости, ещё не принял? Тоже не очень-то и похоже. Та боль совсем другая… Самая обыкновенная усталость? Да, конечно, сил у него сейчас меньше, чем десять лет назад, но нет, это не то. Тогда… неуверенность в Коноэ? Котенок выбрал его, но что помешает выбрать кого-нибудь другого, если их отношения зайдут в тупик? Страх… быть брошенным?
Полосатые уши дергаются. Такие мысли обесценивают настоящее. Тогда уж надо расставаться прямо сейчас. Но Бардо слышал ту песню… Он знает, что в своей привязанности Коноэ искренен. И все равно ищет подтверждения собственной нужности.
Входная дверь хлопает. Через некоторое время Коноэ заходит на кухню.
- Сколько уже можно говорить! – раздраженно бросает он. - Поменяй наконец этот гвоздь на нормальный крючок. Столько возиться с какой-то табличкой…
- Завтра прикручу, - безразлично отвечает Бардо.
- Завтра, завтра… Это «завтра» когда-нибудь наступит? Коноэ снимает сапоги и садится на скамейку чуть-чуть поодаль. В его ворчании всё ещё чувствуется недовольство.
- Тогда я разбужу тебя с самого раннего утра!
- Хорошо.
- С самого-самого раннего, ещё до восхода явной луны.
Бардо не хочется шутить в своей обычной манере, поэтому он молчит. Постепенно в молчании растворяется недовольство, уходит и охватившее его гнетущее чувство.
Светлый хвост обвивается вокруг полосатого. Большая рука находит ладонь чуть меньше и накрывает её. Какое-то время гладит тонкие пальцы, и, словно не удовлетворившись, перемещается за спину, на талию, притягивая к себе. Коноэ поддается, прижимается к теплому боку, отводит в сторону каштановые волосы и утыкается носом в шею. Трется, легко целует, скорее нежно, чем игриво, словно извиняясь за недавнюю вспышку. Потом сцепляет руки у Бардо под грудью и пытается пристроить на них голову. Но удобное положение оказывается не так-то просто найти. Немного повозившись, молодой кот ложится на лавку, устраивая голову на коленях напарника.
- Устал? Янтарные глаза смотрят тепло и слегка обеспокоенно.
- Есть чутка.
- Раньше такого ажиотажа не бывало даже во время праздников. И это длится уже третью неделю!
- А я знаю, почему у нас так много народа, - говорит Коноэ несколько минут спустя и лукаво улыбается.
- Ась? – Бардо вопросительно выгибает бровь. – Наверное, потому что кто-то тут такой миленький….
- И вовсе не поэтому!.. Просто вчера, когда бегал за пряностями, услышал, как Токино хвалит тебя своим покупателям.
- Тогда передай этому рыжему, чтобы больше так не делал. А то придется взять его в помощники на пару недель.

@темы: Фанфик

---

Снова Пичаль

[Братья Куклачевы]

Это Шуичи, он живет у Ashes of the Sacred Flame и временами кого-то косплеит, например, Кальца:

@темы: Cosplay

---

Кукольный косплей по Ламенто

[Братья Куклачевы]

Когда-то Mouse from Mainframe показывала в сообществе очаровашку Пичальку, живущего у Ashes of the Sacred Flame. С тех пор к Пичальке добавился Разиэль, у них появились костюмы и они пьют чай



Все фото в галерее

@темы: Cosplay

---

СПЕШИТЕ! СНОГСШИБАТЕЛЬНАЯ НОВОСТЬ!

[Братья Куклачевы]

В издательстве «Кот ученый» намерены начать выпуск сборника сказок «Тайны лесной травы».
Количество экземпляров ограничено. Каждый подписавшийся сегодня получит один экземпляр книги бесплатно!!!

@темы: Фанарт, Новости

---

Авторская фигурка Бардо

[Братья Куклачевы]

Прекрасная мелкая пластика - Бардо - от  Nan_says

---

Кавер на "When the End"

[Братья Куклачевы]

А в этом кавере замечательный дуэт Чоколы и Амайи!
Песня переведена на русский язык Юки Эйри.
Клип также сделан в форме кароке.

Разрешение на публикацию получено у авторов.

Паблик Амайи
Паблик Чоколы

When the End [Lamento: Beyond the Void ED RUS Cover] "На грани":

@темы: Переводы, Аудио, Видео

---

Каверы на песни из Lamento

[Братья Куклачевы]

Мы к большому своему удовольствию познакомились с творчеством Амайи,
которая записала два замечательных кавера песен из Lamento. Кроме того, стоит отметить, что
тексты песен переведены на русский язык, а сами клипы оформлены в виде караоке!
Разрешение на публикацию получено у автора.

У автора нет аккаунта в Дневниках. Паблик автора ВКонтакте.

Lamento [Lamento ~ Beyond the Void OST / Itou Kanako RUS cover]. "Плач":


Tataeshi Tatakai no Uta [Lamento ~Beyond the Void OST/ Itō Kanako RUS cover] "Песня Битвы":

@темы: Переводы, Аудио, Видео

---

[Laora]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Laora]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Laora]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Продам комплитки (большие фигурки) Рая и Асато.

[Black_Orion]

Приветствую =)
Продам 2 оригинальные японские фигурки Рая и Асато.

Lamento Beyond the Void - Rai - ES Series - 1/10

myfigurecollection.net/item/1750

Нет коробки и СД-драмы, остальное в наличии.



Lamento Beyond the Void - Asato - ES Series - 1/10

myfigurecollection.net/item/1747

Есть коробка, нет СД-драмы, сама фигурка в отличном состоянии, однако неплотно стоит на подставке (вопросы к производителю), будьте осторожны в обращении.



ВСЯ ПОДРОБНАЯ ИНФОРМАЦИЯ - ЗДЕСЬ, ПО ЛЮБЫМ ВОПРОСАМ ПРОШУ В У-МЫЛО!

@темы: Стаф

---

Продам фигурки one coin

[Black_Orion]

Распродаю часть коллекции и стафф, оставшийся после коллективок.
Все фигурки/вещи оригиналы, новые или как новые, без дефектов (если не указано оное), с коробками (99%, если упаковки нет, подберу другую).

Могу поставить в бронь на 3 дня до оплаты ~

ВСЯ ПОДРОБНАЯ ИНФОРМАЦИЯ И ПОЛНЫЙ ПЕРЕЧЕНЬ ВЕЩЕЙ - ЗДЕСЬ, ПО ЛЮБЫМ ВОПРОСАМ ПРОШУ В У-МЫЛО!

@темы: Стаф

---

Бесплодие.

[Laora]

Название: Бесплодие
Автор:  Laora
Бета:  Red Fir
Канон: Lamento
Пейринг/Персонажи: Кагари/Кая, Асато/Кагари, упоминаются Кальц/Кая, Рай/Коноэ
Категория: гет, фемслэш
Жанр: драма, романтика с уклоном в флафф
Размер: мини, 3371 слово
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Асато жалуется Кагари на безответную любовь.
Предупреждения: возможен ООС

— Он пел для тебя? — переспросила Кагари. В ее голосе слышалось искреннее изумление, но Асато не отреагировал на него, только пожал плечами:

— Не для меня… со мной. Он пел, а я сражался. Это было… странное чувство. Я мог понять, о чем думает Коноэ. Нет, не думает… — Асато замолчал, пытаясь подобрать нужное слово. Он никогда не умел говорить красиво и правильно. Застенчивый и в чем-то даже забитый, в последнее время он сильно изменился. Он сам нашел то, чего не смогла дать ему Кагари. Он открыл для себя новый мир и теперь не боялся отстаивать то, что считал правильным. Постоянное сомнение, ранее проявлявшееся в каждом его действии, сменилось твердокаменной уверенностью.

Именно с такой уверенностью Кая шла на тот проклятый луг — в первый раз, и во второй, и во все последующие.

Асато перевел взгляд на Кагари. Странное дело — теперь даже время, которое он тратил на подбор нужных слов, только придавало им весомости.

— …что он чувствует. Я мог понять, что чувствует Коноэ. Мы будто стали одним целым.

…— Он Мейги.

— Ты не понимаешь, Кагари. Он — особенный. Я могу понять все, что он чувствует. Будто мы с ним — одно целое…

— Это было всего один раз, — сказала Кагари резче, чем намеревалась. За годы воспоминания потускнели, но так и не исчезли совсем. — Он пел для тебя только раз.

— Только раз, — задумчиво согласился Асато. — Это получилось случайно. Я просто вышел на поляну раньше, чем…

Он замолчал, сам не замечая, что запустил когти в стол. Кагари могла бы его одернуть, как часто делала раньше, но сейчас у нее не возникало такого желания. Она ничуть не сомневалась — Асато рассеянно кивнет, может, даже улыбнется ей, убирая когти, а через пару минут вонзит их в дерево снова. Да еще и проведет ими в задумчивости, неосознанно. Когти у него, надо сказать, были гораздо длиннее и острее, чем у самой Кагари.

— Чем кто? — безжалостно уточнила кошка. Она и сама знала ответ: проследив за Асато, она видела его приятелей в Рансене. Притом между собой приятели Асато были гораздо ближе, чем ему, наверное, казалось. Высокий белый кот и тот самый Коноэ; Кагари стала невольной свидетельницей их брачных игр.

Впрочем, это был не первый раз, когда она становилась непроизвольным наблюдателем любовных дел. Или разбиралась с их последствиями.

— Это неважно, — Асато покачал головой, все же пробороздив когтями стол. Кагари цыкнула, но никак иначе не прореагировала. Она не смогла дать Асато и сотой части того, в чем он нуждался, а значит, сейчас, по крайней мере, должна была его выслушать. — Все равно Коноэ отказался жить со мной в одной комнате. Я уже тогда должен был понять, что лишний.

— Он санга, — в устах Кагари это было больше похоже на ругательство. — Для него не имеет значения, с кем петь.

— Ты не права, — неожиданно твердо возразил Асато. — У нас с Коноэ… едва получилось. Он уже раньше пел… не со мной. Тогда было лучше, наверное. И потом было. Иначе им бы не победить. А они победили. А я… я ушел.

Асато расстроенно опустил уши.

— Не смог бы помочь, — объяснил. — Просто мешал. Коноэ — только его санга. И этому… ему тоже не нужен другой санга. Они чувствуют друг друга. Они — одно целое.

«Мое воспитание», — грустно подумала Кагари. Действительно, то, о чем говорил Асато, больше соответствовало ее мировоззрению, чем непримиримой позиции Каи.

Кая всегда добивалась того, что хотела. Ради своей любви она готова была изменить устоям деревни, и раз, и второй, и во все последующие, — подвергнуть риску всех, начиная с себя и заканчивая Кирой.

С другой стороны, она всегда была уверена во взаимности. О себе Кагари такого сказать не могла.

— Как считаешь, Кагари, — Асато оставил стол в покое и перевел на нее внимательный взгляд, — хотеть стать одним целым с тем, кто никогда не будет тебе принадлежать… Это неправильно?

У него были темно-синие глаза.

— Откуда мне знать, — отозвалась Кагари. — Я — воин, хочешь советов, иди к вождю.

В последнее время Асато сам давал вождю советы, попутно перенимая у него опыт, но это дела не касалось.

— Ты никогда никого не любила, Кагари? — Асато произнес это слово так легко, будто любить было совершенно естественно. Будто все сплошь и рядом только этим и занимались, что любили друг друга, а несчастливо обойденных данным прекрасным чувством попросту не существовало.

Так же его произносила Кая.

Те же глаза, тот же вопрос. И так же невозможно дать прямой ответ.

Может, если бы тогда Кагари все-таки решилась…

— У меня был тот, кого я любила, — отозвалась Кагари.

Кончик хвоста Асато нетерпеливо вздрогнул:

— Ты поэтому не выбираешь никого из мужчин Киры?

— Поэтому, — согласно кивнула Кагари. Дернула ухом и призналась: — Не только поэтому. Я — воин. Мне не нужен мужчина, чтобы меня защитить. Как не был нужен мужчина, чтобы тебя воспитать.

Не говоря уже о том, что любой мужчина Киры убил бы ребенка Каи, стоило только Кагари отвернуться.

— Кагари очень сильная. Кагари никому не принадлежит, — Асато не пытался ей польстить — просто констатировал факт. Кагари покачала головой, не соглашаясь:

— Я не сильная. Я никогда и ничего не решала. Тот, кого я любила… я даже теперь живу в его тени.

Асато нервно ударил хвостом и тут же оскалился:

— Этот кот обижает тебя, Кагари? Ты никогда не говорила.

— Меня никто не обижает, — хмыкнула Кагари. Бесхитростность Асато больше ее не раздражала. — Не посмеет. Тот, кого я любила, давно умер.

Хвост Асато поник:

— …Извини.

— Тебе не за что извиняться, — Кагари пренебрежительно взмахнула хвостом. — Я смирилась со своей потерей. Мне никогда не требовалось чужое сочувствие. И ей тоже. Мы были кошками, которые гуляют сами по себе…

* * *

…Они были кошками, которые гуляют сами по себе. Мужчины были им не нужны, они смеялись над ними и убегали, и в драке были сильнее не только Мейги, исконных врагов, но и любого кота из Киры. Их называли смертоносными красавицами, и сангой и тоугой, хотя ни одна из них не обладала способностями санга, и еще много как. Поначалу громкие прозвища льстили их самолюбию, после они забыли об этом. Они были как сестры-близнецы — вместе нападали и отступали, ели и спали, думали об одном и том же, дополняли друг друга в разговоре и в молчании. Они были воплощенной гармонией, идеальным дуэтом, прирожденными напарницами. Они были созданы друг для друга — именно так думала Кагари, просыпаясь на плече Каи поутру.

Но чаще все же на ее плече просыпалась Кая.

Их союз не понимали, но одобряли — они были полезны Кире. Сами же они не мыслили жизни по отдельности, понимая друг друга с полуслова, с полувзгляда. Узы, установившиеся между ними, были прочнее кровных; в своем замкнутом мире они не нуждались в ком-то еще.

Редко когда Кагари засыпала без Каи, а Кая — без Кагари; нежась по утрам в одной постели, делясь добычей и вместе купаясь в лесных озерах, они не были ни подругами, ни любовницами, ни семьей.

Одним целым.

Они спокойно отнеслись к перспективе выйти замуж. В их представлении это ничего не меняло. Мужья казались им кем-то вроде «запасных вождей», а к вождю, как известно, следует ходить только для отчетов о выполненном задании или для того, чтобы получить новое. Детей Кагари и Кая тоже собирались воспитывать самостоятельно.

На самом деле это изменило все.

Шаман, к которому пришла Кагари перед своим предполагаемым замужеством, сказал ей, что она бесплодна.

В тот же самый день Кая повстречала врага-Мейги и захотела в мужья его. Не кого-то из Киры. Она рассказала об этом только Кагари, возбужденно сверкая глазами и распушив хвост; она сказала, что почувствовала себя с ним одним целым.

И тогда Кагари поняла: гармония нарушена. Все уже не будет так, как прежде. Будто за удивительную свободу, редкую возможность отказаться от брака, которая благодаря бесплодию появилась у Кагари, пришлось заплатить Кае.

Кагари оберегала Каю, как могла. Она не доверяла избраннику напарницы, она терпеть не могла его, нарушившего равновесие их идеального мира, но помогала Кае незаметно ходить на свидания с ним и оправдывала ее перед другими из Киры.

Ночью Кагари снились невозможные сны о нежных прикосновениях, а потом она просыпалась одна в холодной постели и не могла сдержать злых слез.

Больше они с Каей не были одним целым. Кая стала одним целым с тем, из Мейги; он прикоснулся к ней так, как Кагари никогда не отважилась бы. Один раз проследив за ними, Кагари видела — и теперь жалела о том, что следила, и не могла не следить снова.

Этот, из Мейги, был полной противоположностью Кае. За это она и полюбила его, поэтому рисковала ради него всем.

Все, что оставалось Кагари — отступить в сторону. Не мешать.

Полируя оружие и наводя метку Киры на своем бедре, затачивая когти о специально для этого предназначенный брусок и в одиночку патрулируя границы, Кагари училась жить без Каи. Она еще помнила, что когда-то было такое время — без Каи, в далеком, почти забытом детстве. Теперь они были взрослыми, и, в одиночестве поглощая добычу, или купаясь в холодной озерной воде, или засыпая в ранее общей постели, Кагари не раз задумывалась: не придумала ли она сама себе их идеальный мирок? Ведь на самом деле они с Каей никогда не были похожи. Впадинки на теле Каи чередовались с выступами на теле Кагари; именно поэтому им было так уютно засыпать друг у друга в объятиях.

Кая жалела лесных зверей, но как никто умела их выследить; Кагари не знала жалости.

Кагари бросалась в атаку, не раздумывая, Кая всегда держалась у нее за спиной и прикрывала напарницу.

Кая всегда перевязывала раны Кагари, а своих у нее практически и не бывало.

Кагари решала, когда они будут есть или спать, Кая решала, — что есть и, если спать, то на каких простынях.

Гармония между ними существовала только потому, что Кая всегда поддерживала Кагари; только потому, что они были такими разными.

Мейги, которого встретила Кая, отличался от нее еще сильнее, чем Кагари. Хотя бы потому, что был мужчиной и не из Киры.

Только противоположные начала могут быть одним целым.

Так думала Кагари — ровно до того момента, как избранник Каи был убит, а она сама оказалась в глазах деревни едва ли не предательницей.

Вода и огонь никогда не найдут общий язык.

Кагари защищала Каю, как могла — и, непривычная к спорам, только к тому, чтобы подчиняться приказам, неожиданно смогла одержать верх. Спор, в сущности, очень похож на битву, думала Кагари позже. Аргументы не имеют значения. Главное — сила духа.

Кая осталась в Кире. Она опять жила с Кагари, но теперь не ходила с ней на задания. Кая была беременна и нуждалась в защите. Кагари охотилась для нее и защищала ее перед деревней, снова и снова, с оружием и без оружия, словом и делом.

Одного она не могла — защитить Каю от нее самой.

— Ты никогда никого не любила, Кагари? — спросила Кая, когда Кагари в очередной раз пыталась убедить ее забыть, подумать о ребенке.

Кагари смутилась. Она не знала, как назвать чувство, которое испытывала.

— Мы воспитаем твоего ребенка вместе, — твердо сказала Кагари вместо прямого ответа. Кая улыбнулась ей, очень нежно, и слегка кивнула.

Асато родился слепым, как все рибика. При рождении его хотели убить из-за мутации, которая в дальнейшем не давала о себе знать. Кагари добилась того, чтобы ребенка оставили в живых. В последнее время ее голос неожиданно приобрел вес — к ней начал прислушиваться сам вождь. Возможно, дело было в том, что все знали о ее бесплодии. Женщина, не способная рожать — не совсем женщина, она прежде всего личность. Как и прежде, Кагари думала о своей врожденной «ущербности» как о даре свыше. Так получилось, что вместо нее родила Кая, — и это был их общий ребенок. Мужчина-Мейги не имел к нему никакого отношения, Асато даже не был на него похож. Кагари видела в ребенке только Каю, одну лишь Каю, — и это чувство усилилось, когда Асато открыл глаза.

— У него твои глаза, — сказала Кагари, передавая ребенка Кае. Та ответила:

— Из тебя лучшая мать, чем из меня.

— Чушь какая, — фыркнула Кагари.

— Это правда, — настаивала Кая. — Если бы не ты, я бы не смогла защитить его. Я… не могу думать о нем. Не могу любить его. Ты — другое дело. Ты должна была стать матерью, не я. Почему все так…

Кая положила Асато в колыбель. Ребенок был очень тихим, — Кагари это настораживало, ей все время хотелось проверить, дышит ли он.

Кая же относилась к Асато очень невнимательно. Кагари каждый раз приходилось напоминать ей о том, чтобы накормить ребенка. Остальное Кагари могла делать и сама. Она и делала, оставляя Асато на Каю только во время заданий.

Возможно, Кая была права — у нее не было материнского инстинкта. Кроме того, она редко что инициировала сама. Зато уж если сама решала — то била не в бровь, а в глаз, переворачивая окружающий мир вверх дном, заставляя других делать ради нее то, на что они по собственной воле никогда не пошли бы.

Тот Мейги умер за Каю, и Кагари вполне его понимала. За Каю хотелось умереть.

Но умереть — это всегда самый простой исход. Жить ради Каи было гораздо сложнее.

— Кагари… — Кая посмотрела на бывшую напарницу огромными темно-синими глазами. — Ты ведь позаботишься об Асато, если меня не станет?

— Что ты такое говоришь, глупая кошка, — буркнула Кагари. — Мы вместе о нем позаботимся.

— Да, — Кая подошла к Кагари и улыбнулась, немного смущенно, — да, конечно.

В следующее мгновение Кая поцеловала Кагари. Крепко и совсем не по-дружески. Этот поцелуй выбивался из их прошлых и настоящих отношений; таким же неуместным кажется дуб в хвойном лесу, и, опомнившись, Кагари поняла, что глаза Каи закрыты.

Она представляла на месте Кагари кого-то еще. Не нужно было долго думать, чтобы понять, кого именно.

Отстранившись и встретив взгляд Кагари, Кая торопливо извинилась; с того случая они спали в разных постелях.

А потом пришла Шикку, и Каи не стало. Кагари вышла сухой из воды — ей помогло все то же благословенное бесплодие. Бесплодные женщины практически никогда не заболевали.

Асато Кагари воспитала одна — как и обещала. Что бы там ни говорила Кая, мать из Кагари была никакая. Ей не хватало терпения. Всякий раз, глядя в эти глаза, она видела в Асато Каю; но Асато не был Каей. Неважная замена, неудавшаяся копия, бестолковое подражание.

Защищая Асато от мужчин Киры с таким пылом, будто он приходился ей самым дорогим существом, Кагари при этом была с ним холодна и неприветлива. Она научила Асато драться, и очень неплохо, но воспитать в нем самостоятельность не смогла. Он всегда пытался заслужить ее любовь, не понимая, что от него тут ничего не зависит, что он ни в чем не виноват. Он обожал ее, слепо и беззаветно, а она уходила в воспоминания о Кае и не могла дать ему того тепла, в котором он нуждался.

Ситуация усугублялась и тем, что опека Кагари над Асато многим не приходилась по вкусу. Сначала все относились к ее поведению с пониманием: нет никого опаснее кошки, которая защищает котенка, пусть и не своего.

Когда Асато повзрослел, отношение к нему и Кагари резко изменилось. Многие мужчины Киры считали, что ему, «выродку», незаслуженно досталась едва ли не единственная женщина в деревне. В платоническую природу отношений Кагари и Асато давно никто не верил. Ей пришлось пройтись когтями не по одной наглой роже, но общественное мнение изменить было не так-то просто. А Асато в своей наивности даже не понимал, в чем дело…

* * *

Впрочем, сейчас его наивность неуловимым образом изменилась.

— Ей? — Асато удивленно поднял уши. — Ты о ком, Кагари?

— О твоей матери, — Кагари больше не собиралась о чем-либо умалчивать. Асато был взрослым — он повзрослел без ее участия.

Асато был Асато. И, хотя он до сих пор иногда смотрел, как Кая, или поступал, как Кая, пусть неосознанно, Каей он не являлся. Что не делало его лучше или хуже. Он был ценен сам по себе — после прошедших лет, Кагари могла это признать.

— Кагари, — голос Асато звучал совершенно убито, — пожалуйста, не говори, что ты любила моего отца.

Кагари дернула хвостом. Этого она не ожидала.

— Почему?.. — правильнее было бы спросить: «С чего ты взял?», но Кагари не сразу нашла нужные слова. Асато удалось выбить ее из колеи.

Если честно, только ему это всегда и удавалось.

— Я его видел, — грустно сказал Асато. — Не знаю, каким он был раньше, но сейчас он очень сильный и красивый. Мне никогда с ним не сравниться.

— …Видел?! — Кагари вскочила из-за стола. — Где, когда?!

— Он демон, — Асато выглядел еще печальнее. Даже уши и хвост опустил. — Не думаю, что теперь вам удастся встретиться… Ты только ему могла принадлежать, да, Кагари?

— Не удастся… Какая жалость, — кровожадно протянула Кагари. — Значит, я не смогу проткнуть этого ублюдка. Кстати… а к чему это ты? — спохватилась она. — Про «не сравниться»?

Асато снова запустил когти в стол и опустил голову низко-низко.

— Асато, — медленно протянула Кагари, — только не говори, что этот твой санга в итоге выбрал не белого кота, а демона.

— Коноэ не мой санга, — не поднимая глаз, возразил Асато. — Он мой друг.

— Друг? — хмыкнула Кагари, постепенно успокаиваясь. — К чему тогда все эти разговоры о любви?

Ей показалось, что Асато покраснел.

— Ты же говорил, что хочешь стать одним целым с кем-то, кто тебе не принадлежит, — помогла Кагари.

— Кагари мне не принадлежит, — пробормотал Асато так тихо, что кошке показалось — она ослышалась.

— Что?

— Кагари мне не… — Асато поднял взгляд и неожиданно сказал разборчиво и внятно: — Я люблю Кагари. Я хочу, чтобы Кагари со мной изменила Киру.

— Погоди-погоди, — Кагари даже смотреть не хотела, что творится с ее хвостом. — Ты путаешь понятия, по-моему. «Любить», это, если ты не знал, хотеть обнять, поцеловать, сойтись вне брачного сезона и родить много-много детей — если получится, конечно.

— Я хочу обнять Кагари! — горячо возразил Асато. — Хочу поцеловать, и детей тоже хочу!

Кагари мысленно схватилась за голову.

— Э-э… Асато, — начала она непривычно осторожно, — тебя не смущает, что я… эм… ну, вроде твоей матери?

Асато покачал головой:

— Кагари не моя мать. Я люблю Кагари не как мать. Я сказал Коноэ, что Кагари заменила мне мать и что она не моя любимая. Но я хочу, чтобы Кагари стала моей любимой. Кагари мне ответит?

— «Ты», — не вполне уверенно поправила его Кагари. — Правильно говорить: «Ты мне ответишь?».

Асато смотрел на нее и, кажется, даже не моргал.

Кагари тяжело вздохнула. Похоже, она только что окончательно перестала понимать Асато. Они оказались слишком разными.

«Вода и огонь никогда не найдут общий язык».

— Кагари меня не любит, — Асато убрал руки со стола. — Я понял.

— Я этого не говорила, — резко возразила Кагари. И тут же представила, как хватает себя за язык.

Асато склонил голову набок. В его глазах появилась надежда:

— Тогда?..

— И этого я тоже не говорила, — отрезала Кагари, смутившись.

Она не знала, как назвать чувство, которое испытывала.

— Я старше тебя, — начала медленно, — я воспитала тебя и я бесплодна. Я не гожусь в спутницы будущему вождю. Подумай об этом, Асато.

— Тут не о чем думать, — Асато покачал головой. — Все давно считают Кагари моей спутницей. Раньше я не понимал. А сейчас не понимаю, почему Кагари так злилась. Я тебе неприятен?

Он наконец назвал ее на «ты», и Кагари устало прикрыла глаза.

С таким же упорством Кая ходила на встречи со своим Мейги, и Кагари не могла ей противостоять; оставалось только следовать ее желаниям.

Всю жизнь Кагари следовала желаниям Каи, не задумываясь о собственных. Она воспитала ребенка Каи и готова была порвать любого, кто намекал на совсем не родственную связь между ней и Асато, ведь…

Ведь признать, что она находит Асато по-мужски привлекательным, чего никогда не испытывала ни к одному коту, все равно, из Киры или нет, — означало нарушить желание Каи.

Кая хотела, чтобы Кагари была для нее напарницей, и Кагари была ею.

Кая хотела, чтобы Кагари была для ее ребенка матерью, и Кагари была ею.

Кая могла поставить на карту все ради своей любви, не задумываясь о чужих чувствах.

Асато отличался от нее. Он тоже ставил на карту все, но никогда не использовал чувства других. Наоборот, он пытался понять их.

— Дети, — у Кагари оставался последний шанс. Бесплодие спасло ее от замужества, уберегло от Шикку и поставило наравне с самыми уважаемыми котами Киры; возможно, оно и сейчас выручит? — Если ты станешь вождем, Асато, тебе понадобится жена, у которой будут дети.

— У Кагари будут дети, — сообщил Асато.

— Нет, — мягко возразила Кагари. — Шаман сказал…

— Кагари говорила, что мужчины ей не нужны, — Асато порядком обнаглел, даже перебить ее решился. — Откуда же Кагари может знать?

— Но Шикку… — снова начала Кагари.

— В Рансене много женщин, — сказал Асато. — Их Шикку тоже не тронула.

— Женщин много? — подозрительно уточнила Кагари.

— Мне они не нужны, — Асато покачал головой. — Только Кагари.

— Я могла понять твою мать, — после паузы сказала Кагари, — но тебя понять не могу. И не могу тебе ответить. Мне нужно время.

Асато кивнул:

— Я буду ждать ответа Кагари, сколько понадобится. Я не сразу понял. Кагари тоже должна понять. И решить, хочет ли она кому-то принадлежать, как я принадлежу ей.

С этими словами он поднялся и через секунду уже спускался по лестнице, ведущей к их дому.

Оставшись одна, Кагари устало облокотилась о стол.

Возможно, тогда Кая целовала не своего воображаемого Мейги? Может, это Кагари не так ее поняла? Может, она сама оказалась не готова и с легкостью обвинила в этом любимое существо?

Кагари подняла голову. Не было смысла думать об этом. Что прошло — то прошло, и, в любом случае, она не собиралась повторять свои ошибки.

Она знала, что ответить Асато, когда он вернется.

@темы: Фанфик

---

Безумные идеи.

[Laora]

Название: Безумные идеи
Автор:  Laora
Бета:  Red Fir
Канон: Lamento
Пейринг/Персонажи: Ликс/Шуи
Категория: преслэш
Жанр: флафф
Размер: драббл, 628 слов
Рейтинг: PG

Иногда у Ликса возникало подозрение, что ни на что, кроме безумных идей с совершенно провальным воплощением, Шуи не способен.

Только ему могло прийти в голову попытаться заплетать чужие волосы. Ликс, в принципе, не возражал: подобным образом он мог сэкономить время и успеть усвоить больше полезной информации из раздобытой недавно книги.

Если бы Шуи еще не напевал себе под нос и время от времени пребольно не дергал Ликса за волосы…

Конечный итог его работы оказался более чем ужасным. Увидев себя в зеркале, Ликс зашипел и прижал уши к голове. В таком растрепанном состоянии его волосы пребывали впервые. А еще «коса», называется.

Переведя гневный взгляд на Шуи, Ликс вынужден был смягчиться. Тот выглядел очень подавленным, одни опущенные уши и хвост чего стоили. Надо признать, таким расстроенным Шуи бывал крайне редко. Даже когда его пытались съесть лесные монстры, он сохранял присутствие духа… насколько это было возможным.

Решив, что показать проще, чем объяснить, Ликс едва ли не силой усадил Шуи в кресло и взялся за привычное дело. Заплетать чужие волосы оказалось много легче, чем свои, да и обзор был лучше. Правда, на какой-то стадии Ликс начал задумываться о необычайно приятном запахе этих рыжих волос и меха, и о том, как соблазнительно выглядят уши, одним из которых примолкший Шуи время от времени дергал, и о том, каковы они на вку…

Тут, к счастью, прическа была закончена. Ликс отошел в сторону и вновь принялся за чтение, предоставив Шуи вволю восхищаться, глазея на себя в единственное зеркало. Вообще-то, куда чаще Ликс использовал это зеркало для проведения магических опытов, чем для созерцания чьих-либо парикмахерских изысков, но все когда-то бывает впервые.

Кажется, ему удалось по-настоящему поразить Шуи, потому что, налюбовавшись собой, тот смылся, даже позабыв попрощаться. Ликс на мгновение испытал подобие досады, потом заметил на столе совершенно неуместный там музыкальный инструмент, облегченно выдохнул и углубился в чтение.

Как он и ожидал, вскоре Шуи вернулся. С собой он тащил венок, сплетенный из лесных цветов (держался этот венок, как определил Ликс, на честном слове), и… камышинку.

Ликс не сразу понял, что именно Шуи собирается делать.

Через некоторое время ему все-таки удалось убедить Шуи, что венок в качестве благодарности никому не нужен, в особенности — черному магу, которого в таком виде даже монстры засмеют, и что он слишком взрослый, чтобы гоняться за камышинками.

Шуи задумчиво покивал, грустно вздохнул, но свою затею оставил. Ликс предпочел бы, чтобы тут он и убрался, но этого Шуи, естественно, делать не стал. У него была паршивая привычка уходить только тогда, когда Ликс хотел, чтобы он остался… хотя постойте, когда Ликс этого хотел?

Следующей сумасшедшей идеей Шуи стало чтение. Ликс искренне сомневался, умеет ли тот читать, но Шуи начал утверждать, что он санга, а все санга читать умеют, и улыбался при этом так… в общем, отказать ему было решительно невозможно. С нелегким сердцем Ликс отдал ему книгу под названием «История растений». Ее он все равно давно выучил наизусть.

Непонятно зачем Шуи устроился читать на диване рядом и, согласно ожиданиям Ликса, в скором времени начал клевать носом. «Историю растений» никто не назвал бы легким чтивом.

Когда Шуи, очевидно заснув, облокотился на Ликса всем телом, последний вынужден был вздрогнуть. Мало того, Шуи еще и голову на плече Ликса устроил, будто их отношения подразумевали подобную фамильярность.

Приятный запах усилился. Ликс поймал себя на том, что принюхивается.

По-хорошему, следовало отстранить Шуи, а то и вовсе столкнуть с дивана, и вернуться к чтению, но он спал слишком сладко, искушение было слишком велико, и никто не должен был узнать… даже он сам смог бы потом обо всем забыть.

Хотя, если честно, Ликс об этом не задумывался. Наклонившись к Шуи, он едва уловимо коснулся теплого рыжего уха — сначала губами, потом и языком.

Вкус был даже лучше, чем он думал, но дальнейшие эксперименты ни к чему хорошему определенно не привели бы, поэтому Ликс слегка остранился…

И в следующее мгновение встретил теплый смеющийся взгляд ярко-зеленых глаз.

@темы: Фанфик

---

Особенный ребенок.

[Laora]

Название: Особенный ребенок
Автор:  Laora
Бета:  Red Fir
Размер: миди, 4144 слова
Канон: Lamento
Пейринг/Персонажи: Рай/Коноэ
Категория: слэш, в прошлом гет
Жанр: мелодрама
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: В одной из деревень Рай и Коноэ встречают «богиню».

Никогда нельзя предугадать, что подумают о тебе другие.

Именно такая мысль закралась в голову Коноэ, когда во встреченной деревне их никто не впустил на порог. Живущие здесь рибика приняли Рая и Коноэ за разбойников. Разбойники же, как уведомил путников старейшина, регулярно жгли и грабили деревню. До тех пор, пока местные не взяли в руки оружие. Теперь здесь ни для одного разбойника шансов не осталось. Раю и Коноэ было великодушно предложено убираться подобру-поздорову. Лекарств, которые просил Коноэ, им тоже никто не продал. В свою очередь, Рай скорее мешал, чем помогал. Выглядел он и правда как разбойник, с этим Коноэ не мог поспорить и исправить этого тоже не мог (да и не хотел). Но вот рявкать, что чужой милости ему не нужно, и чуть ли не через каждое слово требовать от Коноэ не унижаться перед убогими, Раю было совершенно не обязательно.

Коноэ не считал зазорным «унизиться», то есть попросить. Он давно понял: в одиночку никому не выжить. Не встреть он Рая после того, как покинул собственную деревню, еще неизвестно, как повернулась бы его судьба. Скорее всего, он был бы убит в первой же схватке. Рай взял его под свое покровительство. Он мог сто раз говорить о том, что Коноэ — санга, а такому грех не пособить, но во время первой встречи Рай о способностях Коноэ не имел ровным счетом никакого понятия. Тем не менее, сбежать ему помог.

Коноэ не сомневался, что был далеко не первым из тех, кому Рай помогал, не рассчитывая ничего получить взамен. Такой вывод можно было сделать, исходя хотя бы из позиции, которую Рай неизменно занимал: «Я совсем не добрый. Я делаю это не ради тебя, а просто потому, что мне это выгодно».

О да, конечно же, ему было выгодно. Он мог не чувствовать горечи, когда получал в ответ на свою помощь чернейшую неблагодарность. Можно было утешать себя соображениями вроде: «Но я ведь ничего и не ждал взамен. Зачем мне чья-то благодарность? Я помогал просто потому, что это было мне выгодно».

Именно так оно чаще всего и случалось. Рай, в отличие от Коноэ, много общался с другими рибика и привык ничего хорошего от них не получать. Поэтому предпочитал не получать вообще ничего. Он мог делать что-то хорошее для других, но то, что делали для него, всегда ставил под сомнение.

Рай не умел брать. Он был сильнее многих, кого знал Коноэ, он привык быть один и неплохо справлялся. Никогда не полагался на других, если только не оплачивал их услуги душой или монетой; Коноэ полагал, что этим можно восхищаться. Или считать невероятно глупым. Зависит от точки зрения.

Конкретно сейчас, когда Рай был ранен, его «независимость» казалась глупой. Стоило попросить о помощи. Или хотя бы отойти в сторону и не мешать Коноэ договариваться. С такой раной возвращаться в лес, где нормальных лекарств днем с огнем не найдешь, водятся монстры (или разбойники) и начинает накрапывать дождь… А до других деревень не меньше дня ходу.

«Но все-таки… разбойники, — подумал Коноэ. — Разве мы похожи на разбойников?»

— Выметайтесь, — велел старейшина, — или мы нашпигуем вас стрелами.

Стрелы у местных действительно имелись — деревня оказалась на диво прогрессивной. В большинстве знакомых Коноэ селений лук и стрелы были не в ходу.

— Спокойно, — Коноэ приподнял руки, подставляя Раю плечо. — Мы уходим.

— Стойте, — из-за спины старейшины послышался резкий женский голос. — Я их знаю. Они останутся.

— Но, Богиня…

— Разместите их с почтением, — Коноэ задался вопросом, где же он слышал этот голос раньше. За свою жизнь он видел не так уж много женщин-рибика и еще с меньшим количеством говорил. Если подумать… — Предоставьте им необходимую медицинскую помощь. Разбудите шамана, если он уже лег. Пусть сделает все, на что способен. А потом приведите того, кто не ранен, ко мне. Я желаю говорить с ним.

— Как прикажете, Богиня, — старейшина учтиво поклонился.

— Если ты сейчас что-нибудь скажешь, — прошептал Коноэ, почти не шевеля губами, — вроде того, что помощь нам не нужна… Я убью тебя лично.

Ему показалось, что он услышал отчетливое хмыканье.

***

— У них есть своя Богиня, — сказал Рай, откинувшись спиной на подушки. Выглядел он почти умиротворенным, разве что кончик хвоста нервно подергивался, выдавая некоторое беспокойство. — Конечно, женщин сейчас все еще мало. Но я впервые слышу о деревне, в которой им бы поклонялись.

— Может, у них совсем женщин нет? — предположил Коноэ. — Или, может, эта в чем-то особенная.

— Например, у нее третий глаз, — буркнул Рай. — Или крылья. Или зеленый мех…

— Ну тебя, — сказал Коноэ. — Если у нее крылья, тогда она и правда богиня.

— Не обязательно, — протянул Рай. — Ты видел монстров? В некоторых из них столько всего намешано, не понять. Особенно если разглядывать картинки в книгах двухтростниковых. Те животные, которые жили раньше… — Рай замолчал и скривился. Ему было больно.

— Наши монстры похожи на нескольких таких животных, — подхватил Коноэ. — Их будто вместе взяли и перемешали, да?

— С рибика тоже иногда такое случается, — подтвердил Рай. — Некоторые рождаются с крыльями. Те потом отпадают. Отсюда и все эти глупости про крылатую богиню Рибика.

— А я думаю, — ответил Коноэ, — она и правда существовала.

— Ты еще скажи, что она правда снесла яйцо и уронила его в море.

— Это было не яйцо, — возразил Коноэ. — Это было солнце. И хватит болтать. Тебе нужен отдых.

— Мне не нравится, что ты идешь к местной богине, — нахмурился Рай. — Не знаю, несет ли она яйца, но странные поступки совершает. Зачем она велела нас принять?

— Боги милосердны, — пожал плечами Коноэ.

— Нет. Она сказала, что знает нас. У тебя есть знакомая женщина, которая меня знает?

— Ты это у меня спрашиваешь? — Коноэ оторопел. — Я же только с тобой и странствовал. И редко когда отходил…

— А когда отходил — сразу же терялся, — удовлетворенно заключил Рай.

— Я бы поставил вопрос иначе, — нахмурился Коноэ. — Какая из твоих женщин может знать меня?

Лицо Рая приобрело настолько сосредоточенное выражение, что Коноэ лишь обреченно вздохнул.

— Ты безнадежен. Даже не соврешь ради приличия. Схожу я, поговорю с милосердной богиней. Может, что-нибудь прояснится…

***

Дождь на улице зарядил вовсю, и Коноэ, надежнее кутаясь в плащ, в который раз поблагодарил богиню за то, что в лес возвращаться не пришлось. С такой раной под дождем Рай бы долго не протянул.

«Он стал мягче. Из-за того, что я путешествую с ним, он более уязвим. Раньше он мог бросаться в бой, ни о чем не думая. А теперь все чаще оглядывается на меня. Он хочет выжить, и это плохо. Это мешает. Он не замечает, что я стал опытнее и теперь сам могу за себя постоять. И за него тоже, если придется. В этот раз он подставился, потому что в разгар боя глянул в мою сторону. Всего на миг, но за это время его успели ранить. Хорошо, что еще не убили.

Асато говорил, что Рай очень сильный и что я должен сломать его. Я сломал. И для него все стало куда сложнее, чем раньше. Конечно, несколько полнолуний еще не показатель. Но если так будет продолжаться…

Или мы сработаемся в ближайшее время, или он умрет».

Мысль показалась на удивление отстраненной. Коноэ полагалось бы биться в истерике, всячески демонстрируя свое беспокойство, как он поступал при любом случае, но нет. Истерика не приходила. Она на серьезные вещи не разменивалась. Когда требовалось выстоять, Коноэ всегда становился сильнее, чем сам о себе думал, и потом мог только недоверчиво отмечать: а ведь я справился. Как мне это удалось?

В отличие от него, Рай только фыркал, сталкиваясь с досадными мелочами, которые раз за разом ранили Коноэ. Ему никак не удавалось выработать надежную защиту. Рай называл Коноэ слабаком, переживающим из-за пустяков. Защита Рая была практически идеальна, от нее все отлетало. И сам Коноэ поначалу чуть не отлетел. Рай ему на первых порах не нравился от слова совсем. Оценить его помощь Коноэ не мог, а, как только к тому приближался и хотел поблагодарить, Рай спешил сказать: «Это все потому, что ты санга». После чего желание сказать ему «спасибо» моментально сменялось желанием приложить его чем-нибудь потяжелее.

Да, моральная защита у Рая была что надо. Вот только она с легкостью рассыпалась, стоило легонько ткнуть в нужное место. Тот, кто контролирует себя лучше всего, поступает так по веской причине: потому что ему особенно легко утратить над собой контроль. Тот, кто защищается активнее всего, делает это, ибо в противном случае потерпит сокрушительное поражение. И оправиться уже не сможет.

«Лучше пусть меня ранит каждая мелочь, — однажды решил Коноэ. — Я буду принимать это как должное; я — такой, какой есть, и в чем-то меня уже не изменишь. Я отличаюсь от Рая. Именно поэтому я смогу помочь ему, как он помогает мне».

Коноэ понимал, что без взаимопомощи им не справиться, а Рай по старой привычке пытался все проконтролировать, все взять в свои руки, не понимая: это невозможно.

Если бы сегодня богиня этой деревни не пришла им на помощь…

Коноэ вошел в дом старейшины, куда его пригласило местное божество.

Помещение освещалось путеводным листом. Коноэ на мгновение прикрыл глаза, чтобы они привыкли. Снаружи уже было совсем темно.

— Неожиданная встреча, — сказала богиня.

Путеводный листок, опущенный в воду, находился у нее за спиной. Поэтому Коноэ не видел ее лица, только тонкую фигурку, закутанную в одеяло. Или церемониальную одежду — было не очень понятно.

— Спасибо, — прежде всего сказал Коноэ.

— Не за что, — отозвалась богиня. — Не могла же я бросить под дождем отца своего ребенка.

***

— Ты говорил, что раньш-ш-ше здес-с-сь не был, — говорить нормально Коноэ решительно не мог. Он шипел; Рай недовольно морщился, не то от боли, не то от того, что ему приходилось напрягать слух, дабы хоть что-то разобрать. — Ни в этой деревне, ни вообще в этой части леса. И что же? Оказывается, тебя здесь хорошо знают. Оказывается, у тебя здесь даже есть ребенок!

— Невозможно, — отрезал Рай. И больше ничего не сказал.

— Невозможно? — Коноэ кипел от гнева. — Не понимаю, зачем тебе понадобилось врать! Рассказал бы сразу, что уже здесь был… Я бы понял!

— А ты не пробовал ее расспросить поподробнее? Как ее зовут, сколько лет ребенку, какого он пола? И ее лица ты тоже не видел?

— Нет, — признался Коноэ. — После того, что она сказала, я…

— Сразу же рванул сюда, увидел, что я сплю, и приберег свое шипение до утра. Вместо того, чтобы вернуться к этой «богине» и поговорить с ней как следует. Может, она вообще не то имела в виду.

— Она была очень конкретна, — Коноэ с сомнением покачал головой. — Интересно, когда она здесь появилась. Может, ты все же встречался с ней раньше…

— Я не помню, с кем я встречался, — честно ответил Рай. — Могу попробовать вспомнить.

— Избавь меня от этого, — Коноэ закатил глаза. — Ее голос показался мне знакомым. Кажется, я тоже ее уже встречал. Мы с тобой никаких кошек не видели в последнее время?

— Не знаю. Я не на них смотрю.

Это было правдой. Женщины Рая не интересовали даже до отношений с Коноэ. Еще бы, не хрупким кошкам преодолевать массив его «моральной защиты». Правда, в первые пару недель после знакомства с Раем Коноэ в этом сомневался, потому что Рай как раз по прошествии двух недель вздумал отправиться в бордель. И духами от него после проведенной в борделе ночи несло только так. Но потом Рай и Коноэ потащил в этот бордель, и все с одной целью: узнать у рыжей проститутки по имени Мана, где находилась ее деревня и не жил ли рядом с деревней кто-нибудь кровожадный. А поскольку моральная защита Рая, как обычно, была на высоте, неудивительно, что при первой встрече с ним Мана запустила в Рая духами…

Стоп.

— Я знаю, с какой женщиной мы оба встречались, — похоронным тоном сказал Коноэ.

Рай, которого, похоже, тянуло в сон, неохотно приоткрыл глаз.

***

— М… Мана? — осторожно спросил Коноэ. Он опять был удостоен аудиенции у богини, и снова ближе к ночи. Днем его к ней попросту не пустили. У домика, который им с Раем выделили, стоял бессменный караул. Коты с луками и стрелами выглядели угрожающе, так что лезть на рожон и с боем пробиваться к местной богине Коноэ не стал. Подождал, пока пригласят, рассчитывая, что это все же случится. И не прогадал.

— Наконец-то, — удовлетворенно сказала кошка, переставляя посуду с плавающим в ней путеводным листком. — Я уж думала, ты меня не узнаешь.

— Ты нас очень выручила, — сказал Коноэ.

— Знаю.

— Как ты сюда попала? Еще несколько полнолуний назад ты была в Рансене.

— Ну, по некоторым причинам, — в голосе Маны проскользнули насмешливые нотки, — я больше не могла там оставаться. Несколько полнолуний назад я забеременела. От одного особого клиента. Который пришел, вообще-то, не за моими профессиональными услугами… Но отказаться от них не смог.

Коноэ сдвинул брови. Рай ему соврал. В ту ночь он не просто говорил с Маной. Конечно, особенных отношений с Коноэ у него тогда не было, но это вранье… Зачем? Это было не в характере Рая. Коноэ почувствовал, что начинает в нем сомневаться, и чувство, надо сказать, было преотвратное. Он уже привык верить в Рая, принимая его со всеми недостатками и странностями, привык его любить — как бы нелегко это ни было. А тут вот такой поворот.

— Почему ты переехала именно в эту деревню? И почему местные жители считают тебя богиней?

— Сложно сказать. Может, потому, что я и есть богиня? — Мана все так же насмехалась. — Почти сама Рибика, великая и милосердная… только без крыльев.

Коноэ посмотрел на шрам, пересекающий щеку Маны. Нет, богиней она не была.

А ведь она должна была помнить Рая, неожиданно осенило Коноэ. В тот раз, когда она рассказывала Раю и Коноэ про Зеркальное Озеро, Мана говорила о монстре и об охотнике за головами, который его ранил, а потом прогнал. Она не сказала, видела ли этого охотника. Только о том, что он спас ее и остальных, предназначенных в жертву. Шрам она тоже получила тогда, но как — не рассказала.

У Рая и Маны было общее прошлое. И отчет начинался давно, когда Коноэ и подрасти-то не успел.

Рай спас Ману от монстра.

Рай знал, где ее найти в Рансене. Должно быть, он разузнал об этом у тех своих осведомителей… Возможно, он и правда считал, будто ищет ее, чтобы больше узнать о своем прошлом, о природе ярости, которая в нем просыпалась. Но, когда нашел… Мана напомнила ему о прошлом. О тех временах, когда никакой ярости не было и в помине, зато были оба глаза. Наверное, подумал Коноэ, и «моральной защиты», как он это называл, у Рая тогда не было. А вспомнить о временах, когда сам был моложе, доверчивее и глупее, чище и лучше, всегда приятно. Неудивительно, что Раю захотелось вернуться в прошлое, пускай всего на одну ночь — вместе с Маной. Она тогда была совсем девочкой, без шрама… не проституткой.

Жизнь изрядно потрепала и Рая, и Ману. Он превратился в прожженного циника, в котором никто, кроме Коноэ, не пытался увидеть хорошее (Бардо не в счет — он так подтрунивал над Раем, без сомнения, из самых лучших побуждений, что уж лучше бы молчал). Она выбрала сомнительную свободу и потеряла веру в любовь.

После первой встречи у Рая и Маны остались неизлечимые шрамы.

После второй у Рая появился Коноэ, а у Маны — ребенок.

Коноэ не хотел думать, что может произойти сейчас, после третьей встречи.

…«И хуже всего, — в сознание проскользнула непрошеная мысль, — хуже всего то, что на следующий день Рай привел меня к Мане. А потом она вышла, и Рай… и мы… это… был мой первый брачный сезон».

Покончив с прошлым, Рай незамедлительно взялся за свое настоящее. В прямом и переносном смысле. Правда, брался он тоже так, что любого другого бы оттолкнул. Коноэ стало интересно, а связывал ли Рай руки Мане.

Вряд ли. Она ведь не вела себя так бестолково, как он.

— В этой деревне поклоняются беременным женщинам, — объяснила Мана. — Меня сюда привез знакомый. Он отсюда родом. И теперь меня считают воплощением великой Рибика. До тех пор, пока я не рожу, разумеется.

— Что ты будешь делать, когда родишь? — спросил Коноэ.

— Останусь здесь, — ответ Маны показался ему неожиданным. — Хватит с меня большого города. Тем более что во время Алой Луны наш бордель запалили. Мои товарки остались без работы. Кто пошел в посудомойки, кто таки решил выйти замуж. А я сюда уехала.

— Тоже выйдешь замуж? — вопрос дался с трудом.

— Не-а. А зачем? — удивилась Мана. — Когда я рожу, меня богиней считать уже не будут, но и гонять особо не станут. Замуж выдавать насильно не посмеют, у них насчет этого все очень строго. Здесь считается, что, если женщине приказывать и так далее, Богиня сурово покарает. Представляешь, даже Шикку тут считают карой за то, что какой-то рибика избил свою жену. Объясняют это так: «Великая Рибика позвала к себе несправедливо обиженных, и они ушли, оставив нас в одиночестве». Так что с женщинами тут носятся. Вот и пусть носятся. Буду жить в шике и довольстве, ребенка воспитывать…

— Хорошо устроилась, — только и сказал Коноэ.

— Да, бегать, как вам, не приходится. Не хочешь остаться? — Мана хитро прищурилась.

— Это тебе у Рая спросить надо, — отозвался Коноэ.

— У этого грубияна? — фыркнула Мана. — Пусть сначала вежливо разговаривать научится. А то не надо ему ничего, не надо… А потом ходит и жалуется, почему это у него ничего нет. Сам же говорил, что не надо!

— Рай не жалуется, — не согласился Коноэ. Хотя в целом Мана описала Рая очень точно. У самого Коноэ бы лучше не получилось.

— Ему с тобой очень повезло, — неожиданно сказала Мана. — Ну кто еще стал бы защищать такого наглого типа?

Коноэ посмотрел на Ману с сомнением.

Вроде бы она не издевалась.

***

Коноэ долго молчал, не зная, с чего начать разговор. Рай его не торопил. Кажется, он вообще спал. К известию о том, что он, оказывается, отец, Рай еще раньше отнесся более чем равнодушно. При его гиперответственности и склонности вешать себе на шею всех кого ни попадя, с огрызающимся Асато включительно, это было более чем странно.

— Рай, — наконец сказал Коноэ. Рай покосился на него в высшей мере недовольно и снова зажмурился. Вид: «Я тут пытаюсь спать», похоже, был его вариантом попытки изобразить невинность. — Это и правда Мана.

Никакой реакции.

— Рай, она беременна.

Никакой реакции.

— И, кажется, она предлагает тебе… нам остаться. Она тут вроде богини… Пока. Но и потом тоже…

— Нет, — высказался Рай и этим словом ограничился.

— Что — нет? — Коноэ пришел в некоторое замешательство.

— Нет, мы не останемся. У охотников за головами не может быть дома. Их дом — дорога.

— В которой происходят ужасные вещи и с которой приходит зло, — проворчал Коноэ. — Ты никогда не думал, почему дома, построенные у дороги, считаются проклятыми?

— Двухтростниковые строили, и ничего.

— Двухтростниковые много что делали, и где они теперь? — возразил Коноэ. — Рай… М-может, мне не следует этого говорить, но дорога для тебя — не самое подходящее место. Так было и раньше. Сейчас — особенно.

Рай открыл глаз и присел, облокотившись на подушки. Он казался неестественно прямым, будто кол проглотил.

— Ты намекаешь, — поинтересовался он ровным бесцветным голосом, — что я стал слабее, чем раньше? И эта рана тому подтверждение?

— Никто не может быть лучшим, Рай, — сказал Коноэ. — Никто не может быть лучшим вечно. Дольше всех живут те, кто вовремя это понимает. И уходит на покой.

— Мы просто не сработались, — возразил Рай. — Это все твоя вина.

— Мо… Моя?

— Да.

— Я понимаю, что ты за меня переживаешь, — у Коноэ было такое ощущение, словно он пробирается по густому лесу, знать не зная, когда попадет на участок, зараженный Пустотой, — но, поверь мне, это излишне. Я достаточно…

— Ты глупый кот. И неуклюжий придурок. Этим все сказано.

Спорить с Раем было сложно.

— Я вот думаю, — сказал Коноэ с предельной осторожностью, — если вы помиритесь с Бардо…

— Нет.

— Ну хорошо, допустим, что вы с Бардо помирились. В таком случае он наверняка согласится взять меня и тебя к себе в гостиницу. Будем ему помогать. Ты ведь умеешь готовить? Ты никогда не делаешь этого на привалах, но я знаю, что умеешь. Просто не хочешь, потому что воспринимаешь это как работу. И потому что это связано с Бардо.

— Хм.

— В общем, — обрадованный тем, что его до сих пор не прервали, Коноэ продолжил развивать свою мысль, — ты будешь готовить, я — делать еще что-нибудь…

— Что-нибудь? Ты? У него? Забудь.

— Не то что-нибудь! — возмутился Коноэ. — Я буду… убираться, например. Стирать… Вы научите меня готовить. А потом, когда Бардо устанет…

— Скорее, я устану. От постоянного созерцания его физиономии. Дом охотника за головами — дорога. Не пытайся сделать из меня повара.

— А по-моему, — тихонько возразил Коноэ, — из тебя вышел бы замечательный повар.

Рай стеганул хвостом по воздуху.

— И еще у тебя будет ребенок, — напомнил Коноэ. — Ты бы точно не хотел… осесть? Взять с собой Ману…

— Мана лжет, — ответил Рай.

— Что?

— Я никогда с ней не спал.

— Но тогда, в ночь перед… брачным сезоном…

— Не спал.

— Но как же… Какой смысл ей врать?

— Не знаю, — равнодушно отозвался Рай. — А теперь, когда с дурацкими вопросами покончено, можно мне, наконец, уснуть?

***

— Мана, — поинтересовался Коноэ, — ты уверена, что спасла именно отца своего ребенка?

Дело снова было вечером. За прошедшие пару дней Раю стало гораздо лучше, в основном благодаря стараниям местного шамана. Хотя и Коноэ внес свою лепту.

Мана хитро прищурилась:

— Наполовину.

— Как это «наполовину»? — не понял Коноэ. Возможно, Мана и не была богиней, но говорила она не хуже истинного божества — теми же загадками.

— Он тогда не был собой, — доверительно сообщила Мана, — и обещал мне уничтожить всю любовь в мире. Он был одержим и хотел размножаться.

Коноэ задумался. Да, в указанный период времени одержимость за Раем наблюдалась. Но обычно, впадая в ярость, о размножении Рай не думал. Только о том, как зарубить кого-нибудь.

Зато это прекрасно объясняло, почему Рай ничего не помнит.

— Ты видел луки и стрелы? — внезапно спросила Мана. Коноэ вздрогнул:

— Луки?

— Да. До моего приезда на эту деревню постоянно нападали разбойники. Но я показала им, как делать луки. Мой отец был оружейником… кое-чему успел меня научить. Кое-что я просто видела, как он делает, хотя никогда не понимала принципа. В этой деревне были свои оружейники. Я объяснила им, они послушали и пришли в восторг. Говорили, что я истинная богиня… Во время следующего нападения они смогли защититься. Убили многих разбойников, забрали все, что у них было ценного. И тогда я пожалела, что рассказала.

— О том, как делать луки?

— Если бы я молчала, разбойники были бы живы, — задумчиво сказала Мана. — А я и мой ребенок, скорее всего, мертвы. Так что я поступила правильно. Но сомнения остаются всегда… Я теперь не уверена, хорошо ли поступила, что сказала.

— Хорошо, — медленно произнес Коноэ. Ему не верилось, будто Мана может употребить такое слово.

— Ведь ты любишь его, — продолжила Мана, — а он тебя. Что вам до этого ребенка? Ты же все равно не был собой, когда его зачал.

Коноэ чуть не свалился с лавки.

***

— Рай, — он снова не знал, с чего начать, — это… в общем…

— Ну что там еще, — Рая явно больше заботила подвижность собственных рук. Он уже не лежал лежнем, как поначалу, а поднимался и начинал ходить, пока не выбивался из сил. Или пока Коноэ его не укладывал.

— Я… Извини, — пробормотал Коноэ, опустив очи долу.

— За что?

— Понимаешь… Я, кажется, все-таки был с женщиной.

— Кажется? — уточнил Рай.

— Ну, ты же помнишь. Когда я надел то проклятое кольцо, в меня вселился Ликс, и я начал убивать, потом нашел тебя и сделал так, что у тебя на груди появилась метка демона, а потом…

— Нашел Ману и сделал так, что у нее в животе появился ребенок, — скучным голосом продолжил Рай. — Ну и?

— Эм-м… Тебя это не смущает?

— Что Ликс хорошенько развлекся напоследок? Нисколько. Да и развлечения у него были сравнительно невинные. Вот если бы он решил пустить тебя по кругу…

— Рай! — иногда он говорил действительно недопустимые вещи.

— …я бы не дал ему с тобой слиться и выпустил бы ему кишки, — невозмутимо продолжил Рай.

— Тебе самому тогда кишки чуть не выпустили.

— Это был ты.

— И что?

— Если ты, тогда не считается.

Отчаявшись постичь логику Рая, Коноэ принялся выстраивать собственную логическую цепочку:

— Поскольку Ликс в дальнейшем со мной слился, то и ребенок мой. Не наполовину, как сказала Мана, а полностью!

— Эй, полегче, — посоветовал Рай. — Вынашиваешь его пока еще не ты. Хотя можем попробовать. Сейчас, например.

— Иди ты, — посоветовал Коноэ, уклоняясь. — Сначала выздоровей. И потом… ты же знаешь, у нас с тобой никаких детей быть не может.

— У твоего отца и Ликса тоже не могло.

— У меня, — гордо ответствовал Коноэ, — была мать. И папа ее любил.

— А Ликс был совсем ни при чем, — развил мысль Рай.

— Да, вот именно. Ликс был ни при… Эй! Ты на что это намекаешь?

— Из тебя отец будет как из твоего папы. Спорим, Мана тоже наговорит своему сыну красивых сказок? Интересно, он будет санга?

— Надеюсь, — медленно сказал Коноэ, — что это будет девочка.

— Не слышал ни об одной санге-девочке, — отметил Рай.

— Я научу ее песне, — размечтался Коноэ, — той самой, которую услышал от папы. И когда-нибудь она споет ее рибика, которого полюбит по-настоящему.

— Лучше сочини для нее свою песню, — посоветовал Рай. — Если я вдруг решу заняться черной магией и погубить мир, мне нужен будет достойный предохранитель.

— Не говори так! — возмутился Коноэ. — Ты никогда такого не сделаешь!

— Если мы найдем еще нескольких твоих незаконнорожденных детей — сделаю, — пообещал Рай.

***

— Шаман говорит, что это будет особенный ребенок, — взволнованно сказал Коноэ. — Без ушей и хвоста. Поэтому они и называют Ману богиней! Она и правда как великая Рибика.

— Дай угадаю, — рана Рая еще не полностью затянулась, но на ногах он стоял твердо и падать вроде не собирался, — это тоже какое-то дурацкое пророчество?

— Ага, — скромно признал Коноэ. — О возрождении двухтростниковых.

Рай с сомнением дернул ухом.

— Все — следствие магии Ликса! — Коноэ привел неопровержимый аргумент.

— Ну их, этих двухтростниковых, — сказал Рай, пристраивая меч поудобнее. Убедившись, что ножны не задевают еще не поджившую рану и не мешают при ходьбе, он спросил с нешуточной тревогой: — Ты еще не надумал жениться?

Какое-то время Коноэ, уже попрощавшийся с Маной (он обещал вернуться через три полнолуния, когда придет время ребенку появиться на свет), смотрел на Рая. Видеть того без неизменной «защиты» было большой редкостью.

Это значило, что Коноэ он доверяет.

— Я бы с удовольствием, — неторопливо сказал Коноэ. Рай напрягся. — Но не уверен, что из тебя получится хорошая жена, с такой-то разбойничьей физиономией.

@темы: Фанфик

---

РЕЗЕРВ: Комплект фигурок Togainu no Chi (Akira and Shiki Military Uniform)

[Н@утик@]

РЕЗЕРВ

Добрый день!
Хочу продать свои фигурки Togainu no Chi - Акиру и Шики в униформе (производство Kotobukiya Toys).
В свое время покупала их в Питерском АнимеПоинте по 2500 за каждого, отдаю по 2000 рублей за одну фигурку.
Но брать лучше комплектом, т.к. они композицонно связаны и стоят на одной подставке.
Цена за комплект: 3 800 рублей

Город: Москва
Способ доставки: Личная встреча в Москве по договоренности, возможности пересылки пока нет
Способ оплаты: при личной встрече наличными (на крайний случай перевод на карту сбера)
Состояние товара: 5 из 5, не игрались, не тискались, стояли на полке. Сохранено все, вплоть до фирменных коробок и дисков, которые к ним прилагались. Что на дисках - не знаю. Кажется, звуковая новелла или что-то в этом роде.
Связь: комментарии или у-мэйл.

P.S. Домашние фото приложу позже.

@темы: Объявление, Стаф

---

[Devil Zakuro]

Добрый день! Продам мангу Togainu no chi 9 томов за 750 руб и Ламенто 2 тома за 300 на японском языке. Состояние новое. Пересылка входит в стоимость.

@темы: Объявление

---

[shiroishi]

"Сегодня был закончен перевод с японского языка яойной визуальной новеллы Lamento: Beyond the Void.

ВНИМАНИЕ: в новелле присутствуют гомосексуальные отношения.

Lamento: Beyond the Void[18+]

Жанр: яой, фэнтези
Разработка: Nitro+Chiral
Перевод: Перевод Lamento на русский
Описание: игра о приключениях мужчины-кошки, на которого наложили проклятие. В кошачьей земле царит голод и запустение - земля не рожает, мыши не ловятся, рыба уплыла и прочие неприятности. Доходит до того, что истощенный хвостатый народец питается падалью, а то и трупами собственных сородичей. И вот дабы умилостивить богов, им решают принести жертву - какую-нибудь молодую и сильную кошку. Выбор падает на юного Коноэ, одиноко обитающего с своей лачужке на краю деревни. Начинаются приготовления к жертвоприношению, но в тот день, когда оно должно состояться, с Коноэ происходит что-то странное: на его теле появляются черные узоры, которые постепенно расползаются и окрашивают шерсть в глубокий черный цвет... Такие симптомы издревле считались действием проклятия, а это - очень плохой знак. В деревне начинаются волнения, волна отчаяния и агрессии растет, и Коноэ не остается ничего иного, кроме как бежать. Он направляется в Рансэн - крупный город, где как раз проходит ярмарка, - в надежде вылечиться от проклятия. Что же ждет нашего обреченного котика в скитаниях?

Ссылка на игру: rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=1327162
Ссылка на русификатор: yadi.sk/d/bN5TWk_0cQC6j

Инструкция по установки в файле readme.txt "(с)вконтакт

@темы: Объявление, Переводы, Новости, Ссылки